 Юрий Крыжановский – киевский поэт, один из основоположников направления «КОНТРКУЛЬТУРА». Родился в 1960 году в Киеве - духовной колыбели Руси. Могу заметить, что по восточному календарю это год - год металлической крысы – крысы, которая не взирая ни на что идет к своей цели, что несомненно прослеживается в творчества неутомимого «Крыжана», как называют его друзья. В конце 80-х объездил «стопом» практически весь Советский Союз. Никогда не был хиппи, хотя, вписывал их у себя на « флэту » постоянно. Однажды проснувшись утром и не обнаружив в холодильнике своей утренней водки, проникся к ним несколько иными чувствами. Вписки прекратились. Первая публикация в самиздатовском альманахе «Бумеранг» СПБ 1992. Неоднократно публиковался в журналах «Ренессанс», «Современный Ренессанс» (с 1992-го по 2005), «Твоё Время», «Время Z», в газете «Поэт и современник», а так же во многих периодических изданиях Украины и России. Скандальный поэтический сборник «Страна Беломория» изданный издательством «Экономика и право» увидел свет в 2003 году. Второй сборник «Виночерпий» КМЦ «Поэзия» 2007год разошелся, после появления, в течении нескольких месяцев. В данный момент работает над прозой. К осени готовится к печати сборник рассказов «Сучий СЫН». Блажен кто верует и ищет А как церквушки хороши. Опять у Фроловского нищий С утра нажрался от души. Он не виновен, что бухает И выглядит не по годам. А мне на водку не хватает, Но всё же я ему подам.  Киев. Фроловский женский монастырь. Конец 19 – начала 20 века. из цикла "КОЛДУНЬЯ" Лене Барракуде Я вас в ночь сегодня приглашаю На спектакль города. Побродим. В парк бегущих стаями трамваев, Мы услышим множество мелодий. А когда, пробив колоколами, Растревожат лунные созвучья, Городского загнанного камня Ощутим мы грустную живучесть. И внезапно в памяти воскреснет То, что с нами было и не снится Сто веков назад, а может — двести И когда-то снова повторится: Завыванья бодрствующих кошек, Фонарей смеющихся потешность, Очертанья смутные прохожих И шагов задумчивых неспешность. Уведут кого-то за собою, Растворившись в звуках полнолунья, Пролетят разбуженные двое — Это я и вы, моя Колдунья.  ЛОШАДЬ В ПАЛЬТО Опять ты наехала, девочка: "Не ночевал!". Где ночь я провёл — неизвестно и, главное, как. Да только к утру в моей памяти полный провал, А днём, если что ни будь делаю — вовсе не так. Глупышка! Ты снова заладила: "Кто она, кто?". Чего, наконец, в этой жизни я, грешный, хочу? Откуда я знаю? Наверное — лошадь в пальто. Наверное, с нею я скоро совсем улечу. Но если б ты знала, как это кайфово: в ночи, Когда распирают стихи и спешишь в никуда, Лететь по Подолу, подземные слыша ключи. От запаха лип, от луны со мной просто беда! И если б ты знала, как это бывает в бреду, Когда до рассвета любовницей стонет строка. Ты с нею в Раю, и ты с нею, конечно, в Аду. Ты с нею! И, кажется, это уже на века! Опять ты наехала, девочка: "Кто она, кто?" Откуда я знаю? Наверное — лошадь в пальто. *** Свете Петровской Яркий свет кусочком луча В щель мышиную льётся плавно. Как ладонь твоя горяча! Мне уже не забыть о главном: Кто сидел надо мной в ночи, Кто молитвы шептал, сгорая, Затуманенный воск свечи Плакал, медленно умирая. Ты, Сестра, торопись, не жди, Дай глоток, я с избытком выпью. Перламутровые дожди Заблестят чешуёю рыбьей. В разноцветий закружат, Пронесутся, тоску развеяв… Что же губы твои дрожат, Молодая, шальная фея? И наступит в душе покой, Быть она перестанет вздорной. Ты, Сестра, прикоснись рукой К голове моей непокорной. *** Монахи покидали монастырь Сбылись веков далекие проклятья Желтеющие ветхие листы Дочитывал под утро настоятель Последний раз ударили в набат Последний раз открыты настежь кельи Последний раз Иеремия — брат Окинул взглядом радужные земли Монахи уходили. Игумен Им прохрипел: На всё есть воля Божья! Казалось, не подняться им с колен, Не окунуться в слякоть бездорожья Но поднялись смиренные. Гуськом Шли за врата. Им око не за око! Ну а вослед как будто бы тайком Плыла слеза последнего пророка Могилы старцев — древние места Вопили как свидетели немые 20-й век от рождества Христа Монахов уводил Иеремия. *** Увы, Добра и Зла границы Намного тоньше паутины. Редели маски, рожи, лица, А он стоял у гильотины. Не изменился мир, как будто Всё также правят им факиры, А он стоял с улыбкой Будды И наблюдал порядок Мира. Ветеран Мой сосед ветеран Нелюдимый, угрюмый Он из тех, кого знают И пишут о ком Если переберёт На ночь несколько рюмок Начинает стучать По столу кулаком И тогда для меня Ужин — вовсе не ужин И на кухню вообще Лучше не выходи Мой сосед ветеран Был под Курском контужен И сверкает медаль У него на груди Мой сосед ветеран Член почётной дружины Он во снах до сих пор Атакует врага Он не двух и не трех Он почти семижильный Без него бы Дуга Та была не Дуга Мой сосед ветеран Автор множества жалоб Смотрит новости дня И плюёт на экран Мой сосед ветеран Вас осталось так мало Мой сосед ветеран Мой сосед ветеран * * * Потеряв всякий стыд от волнения, Я тебя ублажала изысканно: Отдавала тебе вдохновение, Называла себя твоей кискою. (Н. Одинцова) И зачем ты, любимая, гадости На шикарную вылила лысину? Твоя мама дрожала от радости, Ухмылялась подвальною крысою. Твои губки сводило гримасою, В кулачки сжались тонкие пальчики. Я подумал: зачем же, зараза ты, Называла меня своим зайчиком? Петушком своим, котиком, козликом, А сегодня — четвертым реактором. А когда мы с тобой после дождика Занимались любовью под трактором, И послал я все наши условности, Я подальше послал твои выбрыки. Да, ошибся я в Жмеринской области — Это все самогонка под сырники. | 
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Copyright MyCorp © 2024
